Безрассудные сердца - Страница 32

Миранда вспомнила утверждение миссис Ферчайлд о том, что она привлекательная женщина, и ее руки на мгновение перестали месить тесто. Эти слова были своего рода поощрением надежд на возможность увлечь человека ее грез. Но миссис Ферчайлд, несомненно, даже не представляла, что таким человеком может стать некто иной, как грозный Камерон О’Доннелл. Теперь это становилось явью.

Нелепой явью. Миранда с еще большим ожесточением принялась за работу: опустила руку в банку с мукой, набрала полную горсть и посыпала мукой доску, на которой месила тесто. Этот глупец приехал на ранчо с намерением изменить всех и вся. А она не собирается меняться.

— Это тесто чем-то вас разозлило?

Резко повернувшись от неожиданности, она встретила твердый взгляд Камерона. Холодный пронзительный взор был устремлен прямо на нее — так на Миранду раньше никто не смотрел.

— Вы всегда так коварно подкрадываетесь сзади?

— А вы всегда так придирчивы? Или, может быть, я в чем-то виноват?

Она решительно посмотрела на него.

— Я занята. Вам что-нибудь нужно?

Камерон осмотрел кухню и остановил взгляд на бумагах со сметой расходов, приготовленных для нее.

— Вы опять скажете мне, что у вас не было времени ознакомиться со сметой расходов по кухне?

— Кое-кто из нас занят работой. — Подхватив тесто, она швырнула его в глиняный таз. Раздался глухой шлепок.

— Которая может быть затруднена, если другие отказываются сотрудничать.

— Вы всегда так разговариваете?

Его орлиный взор стал еще острее.

— Как — так?

— Не важно, — пробормотала она, думая, что ему вместе со своими глупыми вопросами следует убраться туда, откуда он пришел.

— Все-таки, что вы имели в виду?

Сквозь стиснутые зубы Миранда пробормотала что-то совсем неразборчивое.

— Я никогда бы не назвал вас слабовольной женщиной, которая боится высказать свое мнение.

Миранда ухватилась вымазанными в муке руками за передник.

— Вы появились здесь с намерением все изменить. Кто вас об этом просил?

— Я полагаю, миссис Ферчайлд.

— Она? Никогда!

— Меры, которые я принимаю, должны повысить благополучие ранчо. Именно этого она хочет.

— А вы никогда не останавливались на минутку, чтобы спросить, кто чего хочет? Вы только командуете всеми вокруг и предъявляете свои требования. Даже миссис Ферчайлд в своем собственном доме боится выразить вам неодобрение.

На обычно непроницаемом лице О’Доннелла отразился поток эмоций. Чернота его глаз, к удивлению Миранды, еще больше сгустилась. Ее охватило чувство вины. Она отдавала себе отчет в том, что ее нападки на Камерона вызваны стремлением скрыть свои истинные чувства.

— Я не буду больше отвлекать вас от работы, мисс Абернати.

Миранда уже совсем было собралась окликнуть его, чтобы взять обратно сорвавшиеся с языка непродуманные слова, но стыд приковал ее к месту. Да и что она могла ему сказать? Разве что признаться в своих чувствах.

— Подходите и получайте, или я выбрасываю все это на помойку, — кричал Генри. — Бекон, сухари и бобы будут готовы через минуту. Быстрей поворачивайте свои ленивые шкуры!

Абигейль приподнялась, разбуженная этими ужасными воплями. В первую минуту, напуганная криками, она никак не могла сообразить, где она и почему спит на земле. Но, стоило ей пошевелиться, как боль в мышцах напомнила ей обо всем.

Поднявшись на ноги, она покраснела, увидев, что мужчины вылезают из своих мешков, одетые лишь в теплое белье, а некоторые и без него. На месте, где, как она помнила, спал Бойд, никого не было. Только след, оставшийся на пыльной земле, служил доказательством того, что раньше там лежал его мешок. Последовав примеру мужчин, она умыла лицо водой, льющейся из крана бочки, привязанной к походной кухне.

Абигейль постаралась подавить неловкость от необходимости воспользоваться общим полотенцем, которое ей передали. Она поняла, что создавшаяся ситуация затруднительна не только для нее, но и для мужчин, заметив, как они отворачиваются, чтобы застегнуть пуговицы на шерстяных рубашках и заправить их в штаны. Очевидно, им так же не хотелось, чтобы в перегоне скота принимала участие женщина, как ей сейчас не хотелось быть с ними. Только взгляд Джона Смита задержался на ней дольше, чем дозволялось приличиями. Она нарочно повернулась к нему спиной, решив не обращать на него внимания.

— Доброе утро, Абигейль.

Она обернулась на знакомый голос, чрезвычайно обрадовавшись Бойду именно в этот момент.

— Привет!

Его глаза обежали всю ее фигуру и остановились на свернутом спальном мешке.

— Иди скорей завтракать. Кстати, не забудь убрать спальный мешок в повозку. Оставив его здесь, ты лишишься постели. — Ей хотелось бы услышать от него совсем другие слова, а не эти, вызвавшие лишь разочарование и даже досаду. Неужели он считает ее такой глупой, неспособной помнить даже о своих вещах? Но следующая фраза развеяла ее раздражение. — Ты в первый раз перегоняешь скот. Многие люди, участвующие в перегоне впервые, забывают собрать и уложить в фургон свои постели и тогда им приходится много ночей провести на холодной земле.

— О! — Так значит, он говорил это, не желая ее обидеть? Зябко поеживаясь, Абигейль пыталась запомнить сказанное. Ведь Бойд учил ее. — Я все поняла.

— Ну и хорошо. Скоро мы уже тронемся, — сказал он и отъехал.

После довольно безвкусного завтрака, состоявшего из обещанных бобов, бекона и сухарей, Абигейль подготовилась к дневному переходу. Помня наставления Бойда, она бросила мешок со стегаными одеялами в фургон, где уже были сложены постели мужчин. И отошла в укромное местечко.